Некоторые заметки о дружбе с народом («полемическая малява» о наболевшем)

Проблемы взаимоотношений зодчего и горожан лежит отчасти в природе архитектурного творчества, но также в не меньшей части в природе человеческого восприятия и человеческой психики.

Человек с недоверием воспринимает нарушение всего привычного. Если под окном вместо пустыря (такого милого, родного) вырастает здание (пусть даже неземной красоты), обструкция ему обеспечена (представьте себе, что вам в комнату насильно внедрили новый шкаф, пусть даже красного дерева. Ваша первая реакция?). Та же судьба ждет новые кварталы, районы, автострады, торговые здания и т.п.

Еще: В более широком смысле – предыдущая архитектурная эпоха с недоверием воспринимает эпоху, парящую ей на смену. Я не жил в эпоху Ренессанса, но подозреваю, что появление ростков барокко отторгалось ренессансным электоратом, а смена барокко на суховато-скучноватый классицизм вызывало неприятие у адептов живописного барокко-рококо. Но это догадки. А уж как развивалось отторжение эклектики, а затем модерна, а затем конструктивизма, а затем сталинской архитектуры и т.д. до плюс бесконечности – об этом уже нам говорят самые различные и убедительные тексты. То же мы имеем и сегодня. По-видимому, мы в плену диалектического «отрицания отрицания»: после скованности и объективной ограниченности наступила определенная свобода, принесшая как плюсы, так и минусы. Что и следовало ожидать. Но архитектурные плюсы и минусы можно разглядеть в любой предыдущей эпохе.

Автор этих строк не воспринимает все творящееся в архитектуре события за окном его мастерской как безусловные достижения. Можно не принимать порой бессмысленное увлечение стеклом или различную конструктивную клоунаду, когда архитектура пытается победить законы природы. Речь о другом. Возможность критического восприятия современного строительства следует признать и за широкой публикой, устами которой говорят различные неистовые золотоносовы. Так что – спокойнее, коллеги!

А вот что действительно вызывает сожаление – это отсутствие диалога. Бокс не может быть заочным, кто прав, кто неправ, выясняется в очной схватке.

Теперь еще шире. Могли ли мы поверить (точнее – принять сердцем), что не всегда наш любимый, наш обожаемый, наш архитектурно прекрасный город  воспринимался современниками с негативом, порой агрессивным? Нет, не могли. Но вот обещанные цитаты, сначала в прозе:

«Мне всегда становится грустно, когда я гляжу на новые здания, беспрестанно строящиеся, на которые брошены миллионы и из которых редкие останавливают изумленный глаз величеством рисунка или своевольной дерзостью воображения, или даже роскошью, или ослепительной пестротою украшений. Невольно втесняется мысль, неужели прошел невозвратимо век архитектуры? Неужели величие и гениальность больше не посетят нас?» (Уж не сегодня ли это написано?)
Н.В. Гоголь «Об архитектуре нынешнего времени». 1831 г.

«Стройность одинаковости, отсутствие разнообразия, личного, капризного, своеобразного, обязательная форма, внешний порядок – все это в высшей степени развито в казармах».
А.И. Герцен «Былое и думы»

А вот еще от инженера петербургских душ:
«Право не знаешь, как и определить теперешнюю нашу архитектуру. Тут какая-то безалаберщина, совершенно, впрочем, соответствующая безалаберщине настоящей минуты. Это множество чрезвычайно высоких (первое дело – высоких!) домов под жильцов, чрезвычайно, говорят, тонкостенных и скупо выстроенных, с изумительною архитектурою фасадов: тут и Растрелли, тут и позднейшее рококо, дожевские балконы и окна, непременно оль-де-бефы и непременно 5 этажей и все это в одном и том же фасаде».
Ф.М. Достоевский. 1874 г.

А вот уже ХХ век:
«Кажется, нет на всем свете города, который пользовался бы меньшей симпатией, чем Петербург…  Для прежней большой, доброй, неряшливой, беспорядочной России он все еще и через 200 лет чужой, непонятный и даже ненавистный сержант».
Александр Бенуа «Живописный Петербург». 1902 г.

Еще ближе к нам:
«Современные постройки – модерн всегда будут резко выражаться в Петрограде, напоминая собой потомкам о нашей безвкусной эпохе и таких же ее деятелях…  Лучше доброе старое, чем насильно притянутые новые формы».
Лукомский «Современный Петроград» 1915 г.

Еще: «Бесхарактерная эпоха конца XIX в. испортила строгий облик Петербурга своими строениями в ложно-русском стиле, своим не архитектурным стилем «модерн», и, наконец, столпотворением вавилонским всех стилей, лишенных своей души»
Н.П. Анциферов «Душа Петербурга»

Теперь обратимся к поэтам – апокалиптического толка. Вот, например, стихи о градостроительной ошибке:
Ни цветов, ни чудес, ни святынь,
Ни миражей, ни грез, ни улыбки,
Только камни из мерзлых пустынь,
Да сознанье проклятой ошибки.
Иннокентий Анненский
(Как современно, не так ли!)
А вот еще круче – с оттенком агрессии:
Нет, ты утонешь в тине черной,
Проклятый город, Божий враг,
И червь болотный, червь упорный,
Изъест твой каменный костяк.
Зинаида Гиппиус

Чтобы совсем не загрустить, дух переведем на более-менее оптимистичном:
Но ни на что не променяем пышный
Гранитный город славы и беды,
Широких рек сияющие льды,
Бессолнечные, мрачные сады
И голос Музы еле слышный.
Анна Ахматова

Возвращаясь в сегодняшний день к нашим архитектурным баранам, и суммируя вышеизложенное, хочется, во-первых, насторожить авторов белых, красных, черных и еще каких там книг, ранжирующих современную архитектуру. Можете ошибиться, господа. Давайте встретимся лет через сто и тогда поранжируем. Ну, и во-вторых, хочется сделать резюме, прибегнув к народной мудрости: "Собаки лают, а караван идет". Написал и по-интеллигентски закомплексовал - этично ли, не обидно ля для критиков архитектуры? Но потом успокоился, вспомнив незабвенное сравнение г. Золотоносова всего архитектурного сообщества с волчьей стаей. Таким образом, обращение в полемике к представителям фауны, похоже, является корректным.
Единственно, что можно было бы пожелать, чтобы эта полемика шла на человеческом языке.
Автор готов к язвительным выражениям.

С.П. Шмаков, архитектор, член волчьей стаи с 1966 года.