Архитектура Ленинграда начала 1930-х годов

К началу 1930-х годов архитектура авангарда уверенно продолжала свое поступательное движение. Казалось, мощному потоку новаторских исканий не существовало альтернативы. Но на самом деле экватор был уже пройден. И за ним обозначились иные ориентиры – на использование «как новых, так и лучших приемов классической архитектуры» (из постановления правительственной комиссии по строительству Дворца Советов в Москве). Одновременно, в 1932 году, были ликвидированы творческие группировки и создана единая профессионально-общественная организация – Союз архитекторов.

Таким образом, краткий временной отрезок в несколько лет вместил в себя кардинальную смену вех: апогей и закат авангарда, поворот к освоению классического наследия и реорганизацию творческой жизни. Это был переломный момент в истории отечественной архитектуры, отличавшейся необычайной динамикой, насыщенностью и драматизмом.

В общем цикле развития авангарда наиболее яркий, креативный этап, ознаменовавшийся важнейшими открытиями, состоялся в 1920-х годах. Утверждение новых принципов поначалу сдерживалось живучестью классицистических традиций, столь значимых для нашего города. Вслед за пророческими экспериментами В.Е. Татлина и К.С. Малевича в роли пионеров современного движения уже в реальном строительстве выступили А.С. Никольский, А.И. Гегелло, Г.А. Симонов. Главным приоритетом ленинградского авангарда явился архитектурный супрематизм, переведенный из отвлеченных композиций Малевича в практическую сферу Л.М. Хидекелем и А.С. Никольским. Параллельно шло освоение метода функционального проектирования и языка конструктивизма.

В 1925–1927 годах в Ленинграде произошел общий поворот в русло авангарда. Сильное воздействие на его эволюцию оказала спроектированная немецким архитекто-ром Э. Мендельсоном фабрика «Красное знамя» – образец синтеза функционализма и экспрессионизма. К началу 30-х годов по проектам мастерской А.С. Никольского были построены бани, школы и спортивные сооружения, выдержанные в приемах «супрематического конструктивизма» (термин С.О. Хан-Магомедова). Осуществлен ряд жилмассивов – от Тракторной улицы до крупных комплексов со сферой обслуживания на Выборгской стороне. Открыты дома культуры, возведенные А.И. Гегелло и Д.Л. Кричевским, В.А. Щуко и В.Г. Гельфрейхом, Н.Ф. Демковым. Под руководством Л.В. Руднева сооружены профилактории Невского и Кировского районов. Группой А.К. Барутчева построены фабрики-кухни, которые можно считать эталонными примерами нового стиля.

С начала 30-х годов развитие технической базы строительства позволило более остро и смело выявлять формотворческие новации и типологическую специфику зданий. Как и раньше, важнейшую особенность ленинградской школы определяло повышенное внимание к выразительности художественной формы. На этом этапе выдвинулись новые лидеры – Н.А. Троцкий, Е.А. Левинсон и И.И. Фомин.

Функциональные структуры Троцкий наделял напряженной динамикой и подчеркнутой экспрессией. Главные его сооружения первой половины 1930-х годов – Кировский райсовет и Мясокомбинат – стали героическими символами эпохи. «Большой дом» на Литейном, спроектированный им совместно с А.И. Гегелло и А.А. Олем (1930–1932), своими гипермонументальными формами предвосхитил последующий этап советской архитектуры.

Острота композиционных приемов и артистическая изощренность рисунка с отпечатком ар деко свойственны сооружениям Левинсона и Фомина, созданным совместно (Первый жилой дом Ленсовета) или по отдельности с другими соавторами (Дворец культуры им. Ленсовета, Московский райсовет).

Сочетание прямоугольных и криволинейных объемов характерно для многих построек конструктивизма, в том числе учебных зданий, осуществленных в 1930–1933 годах по проектам В.О. Мунца, И.И. Фомина, Н.Ф. Демкова, Г.А. Симонова, А.И. Гегелло и Д.Л. Кричевского.

Симонов внес наибольший вклад в жилищное строительство конструктивизма. Под его руководством формировались жилмассивы в разных частях города, включая крупнейший из них – Батенинский (1930–1933). Симонов был одним из авторов образцового дома-коммуны Общества политкаторжан, осуществленным вслед за первым домом-коммуной А.А. Оля на улице Рубинштейна.

Инновационным опытом индустриального домостроения можно считать Крестовский жилмассив, строительство которого началось в 1932 году. В едином комплексе с типовыми домами серии ЛДН (авторы – В.А. Латынин, Б.В. Дмитриевский, Н.Н. Носов) здесь был сооружен экспериментальный объект «Тахитектон», отлитый и смонтированный из бетона  в передвижном цеху за 44 дня (инженер И.В. Рянгин). Этот оригинальный жилой дом, как и почти весь жилмассив, был недавно безжалостно снесен.

Новизной технологического процесса отличались механизированные хлебозаводы, устроенные в 1931–1933 годах по системе инженера Г.П. Марсакова (Барочная улица, 4; Политехническая улица, 11). Круглая форма зданий служит здесь оболочкой вертикально-кольцевого цикла приготовления хлеба.

С промышленной сферой была тесно связана деятельность Я.Г. Чернихова – создателя блестящих архитектурных фантазий, раскрывших образную силу и богатый потенциал новаторского формотворчества. Сооруженная им водонапорная башня на 25-й линии В. О. (1931) демонстрирует острую экспрессию обнаженной железобетонной конструкции.

Следует подчеркнуть, что многие замыслы тех лет имели градостроительную направленность, намечали преобразование целых районов. Важное место отводилось зоне отдыха на Кировских островах, где сооружался стадион «Динамо» (О.Л. Лялин, Я.О. Свирский), а с 1932 года под руководством А.С. Никольского велось проектирование крупнейшего стадиона им. С.М. Кирова. Тогда же под началом Л.А. Ильина разрабатывался генеральный план развития Ленинграда, о чем подробно рассказано в статье профессора С.В. Семенцова (см. № 2 (9) 2011 «Архитектурного Петербурга»).

Между тем после 1932 года над авангардом все плотнее сгущались тучи. Нарастал вал критики новаторских течений, их осуждали за формализм и художественный нигилизм, за подражание западной архитектуре. Изменившийся социальный и политический заказ требовал более представительных и узнаваемых архитектурных решений, импонировавших массовому вкусу.

Конструктивизм не сразу сдал позиции, но был вынужден мимикрировать, принимая «покровительственную окраску» за счет внешнего обогащения форм. Это особенно заметно в тех зданиях, строительство которых растянулось на несколько лет, – например, во Дворце культуры им. С.М. Кирова (1931–1937, Н.А. Троцкий). Одно из самых впечатляющих произведений позднего авангарда создал И.Г. Явейн – жилой дом Свирьстроя на Малом проспекте П.С. (1933–1938).

Классицистические интонации приобретали все более отчетливое звучание. Концепция реконструкции классики выдающегося зодчего И.А. Фомина, выработанная им ранее, именно теперь стала творческим ориентиром. Опознавательным знаком ее служил упрощенный и обобщенный ордер. Близкую модификацию стиля представляло беренсианство, образцом которого являлось здание Германского посольства П. Беренса на Исаакиевской площади. Этой специфически региональной версии неоклассики придерживался Д.П. Бурышкин и отчасти Н.А. Троцкий. Своеобразную вариацию ар деко с гигантским пилонным ордером создали Е.А. Левинсон и И.И. Фомин.

Симбиоз новизны и традиций оказался чрезвычайно плодотворным. Метаморфозы неоклассики порождали оригинальную стилистику интегрирующего типа. Правда, с конца 1930-х годов возобладали приемы ретроспективного стилизаторства с уклоном к помпезности и декоративизму. Воцарился «сталинский ампир», которому в условиях тоталитарного режима не могло быть альтернативы.

Авангард на долгое время оказался в положении эстетического и политического изгоя. Для его создателей и сторонников это вылилось в творческую драму. Но для многих ленинградских архитекторов обращение к наследию означало возвращение к историческим ансамблевым традициям города и находило у них искренний отклик. Однако это относится уже к следующему этапу истории нашей архитектуры.