Архитектурный Петербург
электронный бюллетень

Информационно-аналитический бюллетень

Союза архитекторов Санкт-Петербурга,

Объединения архитектурных мастерских Санкт-Петербурга,

Ассоциация СРО «Гильдия архитекторов и инженеров Петербурга»

Главная / Архив / 2015 / 01 / Архитекторы России эпохи модерна о проблемах церковного зодчества своего времени

История

Архитекторы России эпохи модерна о проблемах церковного зодчества своего времени

А.Е. Белоножкин,

кандидат искусствоведения, старший преподаватель кафедры истории и теории архитектуры СПб ГАИЖСА им. И.Е. Репина, ученый секретарь Санкт-Петербургской Епархиальной комиссии по архитектурно-художественным вопросам

Мысль о том, что современные церковные зодчие являются прямыми наследниками мастеров рубежа XIX–XX столетий, давно уже стала общим местом. Однако при этом необходимо помнить, что помимо бесспорно высоких достижений ими во многом унаследован целый ряд глобальных проблем, так и не нашедших своего разрешения. Своеобразную дискуссию по этому поводу фиксируют профессиональные издания тех лет. К ним, в поисках ответов на актуальные вопросы современности, стоит присмотреться внимательнее1.

Иллюстрация_№1

Как показывает анализ текстов, круг поднятых вопросов сводится к трем основным темам.

 1. Проблема стиля, решение которой традиционно связывалось с поисками нового творческого метода в рамках заданной ретроспективистской концепции и основывалось на тщательном изучении древнерусского зодчества. В противостоянии «русскому стилю» и формировании «неорусского направления» наметились две основные тенденции.

 Первая, «рационалистическая» (В.В. Суслов, А.А. Алексеев), исходит из присущего древнерусскому зодчеству принципа целесообразности и предполагает «возможно большее выражение принципиальных сторон русского зодчества и возможно меньшее точное повторение древних… форм» (Суслов). Среди основополагающих его принципов выделяются такие, как рациональность, тектоничность, монументальность и простота форм.

 Сторонники второй, «романтической», тенденции (А.В. Щусев, А.П. Аплаксин) на первое место выдвигают художественный образ, ставя перед собой задачу воскресить «дух», настроение древнего зодчества, «умилительного», «бесхитростного» и «детски простого». Роль конструкций при этом рассматривается как служебная. Вместе с тем, здесь, также как у «рационалистов», акцент с точно воспроизведенного исторического мотива смещается на присущие древнему зодчеству принципы формообразования. Архитектор должен подражать древнему зодчеству не «выкопировкой старых форм, т.е. порчей их, а созданием новых форм, в которых бы выражалась так искренне и так красиво, как в старину, идея места общения людей с Богом» (Щусев).

 Не менее показателен – наряду с типичным для мастеров «неорусского стиля» вниманием к определенным «школам» древнерусского зодчества – интерес «романтиков» к памятникам елизаветинского барокко и русского ампира. Впрочем, раздаются отдельные голоса в пользу тотального отказа от ретроспекции (Г.И. Котов, Е.Е. Баумгартен).

 Промежуточная позиция предполагает примат рационалистических принципов наряду с неприязнью к строгой академичности в композиции и рисунке (К.М. Быковский).

 2. Оценка современной практики церковного зодчества в первую очередь характеризуется категорическим неприятием «русского стиля», скомпрометировавшего себя бездумным копиизмом и поверхностным компиляторством (Суслов, Быковский, Аплаксин), что приводит не только к созданию слабых произведений, но и к появлению в каменном строительстве «фальшивых» решений – стропильных покрытий, чисто декоративных деревянных барабанов, шатров и сводов, а в деревянном – чрезмерного и недолговечного резного декора (Суслов).

 Особая вина в деле достижения искомой творческой свободы возлагается прежде всего на заказчика – государство и общество (в частности, церковные причты). В первом случае это устаревшее строительное законодательство, малоэффективный процесс согласования и бездумное поощрение церковного строительства, во втором – неумеренное стремление к экономии и эстетическая глухота (Щусев, Аплаксин). В провинции подобная скупость зачастую приводит к отказу от квалифицированного технического надзора, а следовательно, влечет за собой искажение проекта, использование некачественных материалов и пренебрежение к элементарным строительным правилам (А.И. Ремер, Л.В. Шмеллинг). В итоге «воздвигаются храмы, не удовлетворяющие по своему внешнему виду самым элементарным требованиям художественности, а иногда и настолько непрочные, что обрушиваются ранее, чем их успели довести до конца» (Шмеллинг).

 Отсутствие вкуса вызывает благосклонное отношение к прихотям жертвователей и особое пристрастие к стандартным решениям (готовым иконостасам и церковной утвари, «проверенным» иконописцам), приводит к немыслимой эклектичности: «церковь построена в духе останкинского храма, иконостас дубовый с резьбой ропетовского характера, иконопись под Васнецова, люстра золотая в древнехристианском… стиле, подсвечники высеребренные византийского характера, стенопись орнаментальная по гагаринским рисункам, а живописная – в духе… искалеченных Ивановых, Поленовых и др.» (поэтому, перед судом будущего, «лучше отказаться от постройки церкви, чем уступить вкусам современной толпы») (Аплаксин).

 Не менее виновны в общем упадке и сами зодчие, воспринимающие церковную архитектуру исключительно как «набор старинных форм, большей частью из увражей, без всякой руководящей идеи» (Щусев), забывающие о «религиозной тайне» (Аплаксин). Находятся скептики, утверждающие, что при современной религиозной индифферентности в принципе возможны лишь «более или менее талантливые подделки» (Н.М. Проскурнин), что достижение идеала есть исключительно удел «грядущего гения» (Аплаксин).

 В то же время, строительство в «неорусском стиле» оценивается далеко неоднозначно. Радикальная острота стилизаций не приветствуется (Комиссия по рассмотрению проектов при Академии художеств, Аплаксин, Е.И. Константинович), излишняя сухость также (Аплаксин). Спокойные интерпретации, напротив, могут восприниматься вполне дружелюбно (АХ). Признается даже полное копирование исторического образца (Аплаксин, Константинович).

 При обращении к классическим формам требуется соблюдение законов классической композиции, сельские храмы рекомендуется проектировать «в более простых и удобоисполнимых формах» (АХ). В церковных интерьерах ценится располагающая к молитве камерность, отсутствие яркого освещения (Щусев, Константинович).

 Показательно, что проблемы функционального характера, связанные с богослужебной жизнью храма, сторонников «неорусского стиля» словно не интересуют (рассуждения об этом встречаются только у приверженца «русского стиля» Н.В. Султанова).

 3. Уместность «неорусского стиля» в архитектурной среде Петербурга – вопрос, также не получивший однозначного ответа. «Неорусский стиль» считали абсолютно чуждым классическому Петербургу и уместным лишь на далекой периферии (Г.К. Лукомский) или не принимали излишне радикальных стилизаций – «венского шика» (Константинович), либо допускали его существование «на окраинах и новых местах, не имеющих определенного архитектурного характера» (С.С. Кричинский).

 Однако, при всей очевидной разноголосице, за всеми высказываниями важно увидеть то общее, что стоит за ними, а именно – чувство профессиональной ответственности за плоды своего труда и вера в могущественный просветительский потенциал искусства. Обо всем этом следует помнить и в наши дни.


1 Более подробно об этом см. в ст.: Белоножкин А.Е. Проблемы церковного зодчества России конца XIX – начала XX в. в оценке архитекторов тех лет // Проблемы стилевой эволюции и типологии архитектуры. СПб.: ГАИЖСА им. И.Е. Репина, 2013. С. 80–98.

 

©  «Архитектурный Петербург», 2010 - 2020