Архитектурный процесс

Напутствие студентам-архитекторам от многолетнего практика и доцента архитектурного факультета академии художеств

Сначала оговорюсь, что описываемый процесс мною берется из опыта собственной работы в больших проектных организациях, как то Ленгипрогор и Ленниипроект, которым отдал несколько десятков лет жизни.

 Процесс состоит из четырех основных позиций: 1) замысел (идея), 2) черный ящик (мозг), 3) результат двухмерный (проект), 4) результат трехмерный (натура).  Или даже согласно Эйнштейну четырехмерный (+ время). У этой цепочки есть аналог из живой природы: 1) зачатие, 2) вынашивание 3) рождение, 4) жизнь и смерть. Другой аналог из компьютерной сферы: 1) ввод данных, 2) процессор, 3) результат.

 В этой цепочке не все поддается анализу, особенно это касается позиции 2, тем не менее попытаюсь разобрать каждую позицию.

1. ЗАМЫСЕЛ (ИДЕЯ)

 Как же зарождается замысел в голове человека, решившего посвятить себя служению архитектуре? На этот процесс влияет целый ряд факторов. Вероятно, на одном из первых мест – природный талант, который необъяснимым образом формирует первоначальную идею. Следующей по значимости является общая эрудиция архитектора, впитавшего в себя опыт предшествующих поколений и поэтому мыслящего либо в русле этого опыта, либо в контре к нему (диалектическое «отрицание отрицания»). Следующий немаловажный фактор –  умение перенести на бумагу возникшую мысль, причем непременно рукой, для чего служит обязательное прохождение рисовальной школы. Далее идет способность к анализу, которая позволяет учесть или отбросить огромный объем информации, сопровождающий архитектора. Сюда входит и социальное устройство общества, и уровень строительной техники, и контекст той среды, в которую надлежит вторгнуться со своей идеей, и время года, вплоть до положения солнца на небосводе.

 Замысел, рожденный в индивидуальной голове, неизбежно подвергнется разнообразным оценкам и давлениям как со стороны конкретного заказчика, так и социума в целом. Здесь важным будет умение «держать удар» и защищать хрупкое зерно замысла от нападок зачастую недружественной среды. Однажды мой шеф В. Щербин остроумно сравнил архитектора с боксерской «грушей», по которой все молотят кулаками, а она только слегка покачивается.

2. ЧЕРНЫЙ ЯЩИК (МОЗГ)

 Дальнейшая обработка первоначальной идеи в «черном ящике» головного мозга – самая загадочная часть процесса. В отличии от компьютерного процессора, в котором специалист может понять происходящие внутри операции, понять происходящее в черепной коробке головного мозга, на мой взгляд, невозможно. Идея проекта может прийти даже во сне. Знаю по себе. Но если действительно разные полушария мозга заведуют разными сферами, как то «рацио» и «иррацио», то у архитектора они задействованы в полной мере. Почему? Да потому, что только с их помощью можно следовать аксиоме Витрувия «польза, прочность, красота». Первые две позиции под силу правому полушарию (не путаю?), а последняя – левому. Можно сказать и проще: архитектор должен быть в одном лице и конструктором, и технологом, и инженером, и экономистом (это польза и прочность), а также художником, скульптором, философом (это красота). В последней составляющей могла бы быть задействована еще и «душа», однако в виду необъяснимости этой субстанции можно ограничиться только упоминанием вскользь. Рожденная идея теперь может двигаться либо в сторону реального проекта, либо в сторону особого вида искусства – бумажной архитектуры, которая не претендует на реализацию, но может сыграть яркую роль в архитектурном искусстве (см. Пиранези).

 3. РЕЗУЛЬТАТ ДВУХМЕРНЫЙ

(ПРОЕКТ)

 Рождение проекта в чем-то схоже с рождением ребенка, правда, с той разницей, что в отличие от ребенка, попадающего в любящие родительские руки, проект начинает плавание по бушующему морю действительности, где штиль скорее исключение из правила.

 Под словом «проект» понимается несколько его фаз. Сначала это архитектурная часть, представленная проекциями сооружения и часто макетом. Судьба этого архпроекта многообразна и зависит от коллектива, в котором он родился. Не будем брать тот редкий случай, когда автор проекта является его единственным хозяином. Это характерно для малой архитектуры, как то квартира, коттедж, различные интерьеры. Интереснее проследить судьбу начинающего архитектора в условиях многочисленной мастерской. Как известно, у такой мастерской есть начальник. Здесь идеальным вариантом является ситуация, когда начальник подхватывает идею и, обогащая ее своим опытом, доводит проект до финала. Но наиболее частый вариант, когда идея исходит от начальника, тогда роль молодого архитектора - включиться в работу, обогащая ее задором молодости. Есть и другие варианты, но, так или иначе, у архидеи наступает следующий этап, когда она как задание ложится на стол «смежникам». В их числе конструкторы, инженеры, экономисты, сметчики и др. Здесь также возможны варианты совместного процесса: либо идея подхватывается и совершенствуется в результате этого альянса, либо принимается критически и на финише теряет привлекательность. Первый вариант более частый.

 Но прежде чем комплексный проект покинет стены проектной организации, он еще проходит сито под названием «технический совет». Техсовет, как правило, оставляет свой корректирующий отпечаток на содержании проекта иногда в меньшей, иногда в большей степени. А иногда заканчивается полным разгромом, и проектное изделие отправляется на «доработку».

 Так или иначе, но комлексный проект покидает стены проектной фабрики и начинается сложный период его жизни, который называется «экспертиза».

 Собственно рассмотрению экспертизы предшествуют различные согласования проектных решений, из которых выделю три основных.
1. Пожарная безопасность. Является бесспорно необходимым этапом, поскольку речь идет о человеческих жизнях.
2. Санитарные требования. Сомнительный, но пока не отменимый этап, особенно в части соблюдения нормативной инсоляции в жилых и общественных помещениях. Эта норма пришла из советского периода, когда земля была государственной и можно было разбрасывать здания на любые расстояния друг от друга, обеспечивая эту норму. Сегодня земля в частной собственности, и выжимание из территории максимального строительного объема входит в противоречие с этим санитарным требованием.
3. Согласование строительных материалов и конструкций. Необходимый этап, который может повлиять на проектные решения как в лучшую, так и в худшую сторону.

 Но озвученные позиции - еще цветочки, а ягодки - это получение согласования Главного архитектора города, который, как правило, выносит проект на рассмотрение Градостроительного совета. Совет этот состоит в основном из архитекторов, то есть коллег самого автора. По этой причине рассмотрение представленного проекта может быть как объективным, так и субъективным. Именно поэтому предвидеть результат рассмотрения довольно трудно.

 Автор многократно проходил это чистилище. Самый первый мой выход на Градсовет при тогдашнем главном архитекторе В.А. Каменском вообще был разгромным, поскольку в представленном проекте было усмотрено чуждое нам влияние американского архитектора Луиса Кана. Последующие выходы были удачнее, но иногда с отщипыванием от произведения некоторых кусочков, всегда для автора ценных. Этот этап в советское время был обязательным в отличие от времен нынешних. Но с муками или без оных, виза Главного архитектора на утвержденном проекте открывала дорогу для последнего этапа – экспертизы.

 Теперь начинается работа экспертов. Как сказал однажды один остроумный инженер: «Я могу, не глядя в проект, уже написать 15 серьезных замечаний». И это правда, поскольку трактовка различных нормативов допускает вольности в их интерпретации. Автор неоднократно проходил через это сито и не мог отделаться от двоякого ощущения - конечно, эксперты не враги и не желают тормозить стройку, но количество их замечаний, иногда пустых, наводит на мысль, что они стремятся их количеством оправдать свою нужность и зарплату. В начале своего пути автор получал от экспертов пару десятков замечаний, а в конце пути пару сотен.

 Так или иначе, промучившись месяц (а иногда и больше), архитектор получает долгожданное согласование и может приступить к рабочему проекту, чтобы затем передать его в руки строителей.

 О рабочей стадии скажу коротко: идеально, когда рабочий проект сохранил все тонкости и ньюансы первоначальных архитектурных идей, заложенных в стадии «проект». Хотя, конечно, бывает всякое.

 4. РЕЗУЛЬТАТ ТРЕХМЕРНЫЙ

(НАТУРА)

 Если проектную фазу образно можно сравнить с сидением в воинском штабе в белых перчатках, то стройка – это сидение в окопах на передовой под градом пуль. Отношение архитектора со строителями (хотя он и сам главный строитель) это зачастую не любовный роман, а психологическая драма. Кроме того, в процессе участвует еще и третье лицо – заказчик, в руках которого деньги (в отличие от дореволюционных времен, когда деньгами распоряжался архитектор). Эти три фигуры: архитектор, строитель и заказчик – образуют треугольник, опять же не всегда любовный.

 Роль архитектора на стройке казалось бы проста – в процессе так называемого авторского надзора следить за точным соответствием возводимого объекта проектным решениям. Но на этом пути существует множество «но». Бывают ошибки в проекте, когда их исправление происходит на месте в обстановке суеты и нервозности. Часто свою нерасторопность строители оправдывают типовой фразой «нет документации», хотя речь может идти об отсутствии ничтожной детали. Бывает необходимость в замене согласованных ранее строительных материалов в виду их элементарного отсутствия. Бывает просто наглое отступление от проекта либо по указке заказчика (особенно, если это частное лицо), либо как самодеятельность строителей.

 Рычагов, которыми можно разруливать ситуацию, практически нет, поскольку деньги ведь не у архитектора, а авторское право остается только на бумаге. Остается главный инструмент - сила убеждения, выражаемая печатными и непечатными словами. Правда, в советское время существовал ГАСК – Госархстройконтроль, обращение в который иногда действительно помогало в борьбе со строителями, но иногда самым действенным аргументом была просто бутылка коньяка.

 Автор на своем творческом пути имел опыт стройки и в советский период, и в постсоветский. Любопытно их сравнить между собой.

 Советский период. Основной лозунг, под которым начиная с 50-х годов прошлого века строили в нашей огромной стране - массовое жилищное строительство с максимальным применением типовых проектов и типовых конструкций. Основной поток шел с участием домостроительных комбинатов, и вторжение архитектора в их серийную продукцию было минимальным и почти бесполезным. Да, типовые серии сочиняли талантливые архитекторы и инженеры, но речь идет о тех специалистах, которые потом доводили эти серии до натуры. Только процентов 10 от всего объема отводилось под строительство по индивидуальным проектам, в которых архитектор уже мог творчески воспарить. В этот период строители были как правило равнодушны к результату, поскольку заработок от него не зависел. Конечно, были и исключения. Но на пути добросовестного строителя стояло множество объективных барьеров. Это и низкое качество стройматериалов, и неразбериха в управляющих структурах, и вмешательство партийных органов (партконтроль). Несмотря на это, особенно когда в упомянутом треугольнике царило взаимопонимание, удавалось достичь качественного результата.

 Постсоветский период. Он принес свойственное капитализму разнообразие строительных подрядных фирм, разнообразный рынок строительных и отделочных материалов, атмосферу конкуренции между всеми участниками процесса, что несомненно пошло на благо финальному итогу. Но не бывает такого явления, где были бы одни плюсы и отсутствовали минусы. Так, передача земли в частные руки имела следствием трудности в градостроительном планировании, несмотря на существование умного генерального плана города. Генплан задает некие общие параметры, а когда дело доходит до конкретики, вступает движущая сила капитализма – прибыль, которая может спутать все идеи генплана.

Еще одно следствие частного владения землей - невозможность осуществления крупных градостроительных ансамблей, поскольку территория делится на лоты, раскупаемые разными собственниками, и нет такой силы, которая навязала бы участникам необходимость следовать широким градостроительным замыслам зодчего.

 Теперь о жизни объекта после его рождения. Так или иначе этот объект построен, принося автору в одних случаях удовлетворение, в других разочарование с мыслью «Эх, надо было бы сделать иначе!».

 Как правило, сдача объекта заказчику проходит нелегкий путь, но все равно заканчивается банкетом. И вот уже первую оценку произведению дают критики как без кавычек, так и в кавычках. О роли критики можно рассуждать долго, но если кратко, то «критики» в кавычках сразу набрасываются на появление любого нового, особенно в сложившейся среде. Вероятно, это свойство человеческой психики, когда любое новое травмирует сложившийся образ окружающего мира. Парадокс в том, что спустя десятилетия оценка может поменять свой знак с минуса на плюс. Таких примеров в истории архитектуры полно, особенно когда одна стилевая эпоха сменяет другую.

 К критикам без кавычек относятся сами профессионалы - архитекторы, поскольку их оценки, как правило, исходят из поддержки коллег по причине того, что они сами пребывают в шкуре проектировщика-практика.

 Итак, сооружение начинает долгую, но не вечную жизнь под снегом и дождем. И тут со временем наступает другая напасть. Это долгий процесс «эксплуатации». Слово очень меткое. Сразу вспоминается эксплуатация негров страшными рабовладельцами. Хотя речь идет о жильцах, вселившихся в построенный дом. Их бурная самодеятельность приводит к печальным для автора проекта последствиям. Ладно еще внутренние перепланировки квартир, но энергия жильца выплескивается и на фасады, где вместо цветной столярки появляется белая, вместо открытой лоджии появляется самодеятельно застекленный чулан, в котором хранится старое барахло. Собственник квартиры не понимает, что фасад дома принадлежит не ему, а городу. Говорят, в Америке в таком случае приезжает строительная полиция и отбойными молотками ликвидирует самострой. Но это в Америке.

 Если речь идет об общественных зданиях, то здесь энергия владельцев приводит к многочисленным перепланировкам, неузнаваемо меняющим внутреннее пространство. Яркий пример – вторжение в красивый интерьер аэровокзала арх. А.В. Жука, произошедшее где-то в 80 х годах, но к счастью сегодня интерьер вернулся к первоначальному облику. Еще пример. В красивом атриуме ТРК «Стокман» как положено имеется панорамный лифт, передвижение на котором по шестиэтажному пространству есть атракцион. Что же делают «эксплуататоры»? Они завешивают стеклянную вертикаль рекламной тряпкой, сразу уничтожая главную архитектурную фишку интерьера.

 Все это травмирует трепетную душу автора. Как говорил один умный архитектор - «главное быстро сфотографировать свое детище после постройки, поскольку через несколько лет ты его не узнаешь».

Здание живет долго, но когда возникает объективная необходимость его трансформации, то единственно верный путь, чтобы этим процессом занимался автор проекта.

 Еще одно. Жизнь архитектурного сооружения не вечна, как не вечно все на земле. И если ваша постройка не пирамида Хеопса, то ее рано или поздно ждет смерть. Причин к тому множество: это и войны с бомбежками, и теракты, и смены социальных эпох, наконец, физическое старение. Большая удача, если автор не увидит конец своей постройки при жизни. Но есть много обратных примеров, и за всю историю градостроительства их не счесть. Автор сам наблюдал работу «терминатора» по сносу уже почти готового нового Ленинградского телецентра напротив станции метро «Пионерская», работе над которым отдал около 15 лет своей жизни. Инициатор сноса компенсировал душевные муки зодчего бутылкой коньяка. Вот так выглядят наши «авторские права».

 Заключение сделаем оптимистичным. Вся деятельность человека на земле состоит, грубо говоря, из двух основных видов – разрушение и созидание. Сфера разрушения, к сожалению, не может быть отменена, поскольку человечество не совершенно и агрессия является одним из основных инстинктов человека. Даже если она направлена на гуманное дело обороны.

 А вот сфера созидания бесспорно достойна человека разумного. Именно она способствует прогрессу человечества во всех областях созидательной деятельности. Поэтому, на мой взгляд, для человека нет лучшей профессии, чем профессия созидателя, к которой полноправно и относится деятельность архитектора.

 Еще одна ободряющая мысль. Для архитектора есть работа при любой социальной формации, то есть всегда существует поле для творческого самовыражения. Иногда даже в противовес обстоятельствам. «Мы умудрялись брать заказы, а делать все наоборот», - сказал поэт Евтушенко. Или еще аналогия с охотой на волков (вспомним Высоцкого). Творчески архитектор должен максимально использовать круг, очерченный заградительными флажками, которые выставляет общество-заказчик. И чем больше зодчий сумеет использовать площадь этого круга, тем больше шанс получить от работы творческое удовлетворение. Вот так.

 И если правда, что Бог из глины сотворил землю, то зодчий, сотворивший дом, район, город уже из реальной глины, сродни Богу.