К 90-летнему юбилею мастера

Под непосредственным началом Назарова я работала только в последнее десятилетие его трудовой деятельности. В то время он руководил институтом ЗАО «Петербургский НИПИград». Однако имя это узнала ещё в 1980 году, когда поступила на работу младшим научным сотрудником в сектор Генплана научно-исследовательской части института ЛенНИИпроект. Валентин Фёдорович приходил к нам для участия в заседаниях Учёного совета по обсуждению выполненных НИР, касающихся Генерального плана города. Его прихода, точнее, его «вердикта» по представленному докладу ждали с некоторым трепетом, так как, пожалуй, не было в городе человека, мнение которого по тематике Генплана значило бы больше назаровского. Авторитет этого человека уже в те годы был велик. Мне кажется, он не слишком серьёзно относился к тому, что делалось в стенах нашего подразделения. В особенности это касалось работ как раз сектора, в котором я работала, поскольку ни один из нас не имел опыта проектной работы по Генплану. Попытки строгих методологических построений в наших работах, возможно, и вызывали у Назарова некоторое уважение, но в целом в его выступлениях, как мне казалось, сквозила снисходительность – как если бы он смотрел на странные забавы детей. Назарову вообще было не свойственно кого-либо критиковать. Он никогда не поучал, тем более не «изрекал», но умел находить и показать то, что можно поставить под сомнение. Назарову подходило определение «мудрый», как часто про него говорили коллеги. Мудрость этого человека проявлялась, прежде всего, в том, что, сомневаясь во многих вещах, но вынужденный принимать решения, во всех своих поступках он руководствовался провозглашаемым им самим принципом «Не навреди!». Конечно, это касалось, в первую очередь, его профессиональной деятельности. Назаров проповедовал, что к городу надо относиться так же бережно, как к собственному ребёнку. И кажется, в самом деле, не столько рациональная, сколько сердечная любовь к городу-детищу двигала его помыслами и действиями.

Этот же принцип «Не навреди!», на мой взгляд, проявлялся и в отношениях с коллегами по работе. Хотя коллектив, возглавляемый Назаровым, был очень дружным, почти семьёй, как обычно любят говорить, порой внутри него возникали конфликты. Валентин Фёдорович своим авторитетом легко мог пресечь любой конфликт, однако предпочитал всегда оставаться в стороне, никогда не вмешивался. Может быть, именно чтобы «не навредить». А возможно, в этом находила отражение определённая черта Назарова – ему явно был свойственен фатализм, ведь ещё одним жизненным принципом этого человека было: «Пусть всё течёт, как течёт». Иногда мне казалось, что его даже забавляла ситуация с «разборками» между сотрудниками, однако вовсе не как любителя зрелищ, а как человека, наблюдающего из пространства некоего другого измерения и понимающего суетность происходящего.

В кругу своих коллег по работе Назаров слыл либералом. И справедливости этой характеристики есть много подтверждений. Его, например, вовсе не занимали вопросы дисциплины в коллективе. Он понимал, что определённая свобода принесёт гораздо больше пользы для общего дела – как в творческом плане, так и в создании благоприятной рабочей атмосферы, что в конечном итоге скажется на результате. Но спрашивать за работу он умел жёстко. Для Назарова переставала иметь значение должностная иерархия, если речь шла о поиске сложного решения. Он одинаково серьёзно относился к размышлениям и советам не только руководителей подразделений, но даже задействованных в работе техников, большой опыт которых мог служить основой наилучшего решения. Либерализм Назарова как стремление к свободе и независимости заметно проявился в тот тяжёлый для него период, когда в 1994 году городская власть решила ликвидировать возглавляемый им институт «НИПИГенплана». Тогда перед Назаровым встал выбор – куда идти. Вариантов было два. Один из них – принять предложение от КГА возглавить создаваемое при этом органе власти Бюро Генплана, что сулило беззаботную жизнь в виде гарантированных заказов на проектирование и стабильной зарплаты. Казалось бы, что ещё нужно? Но, как признавался позже Валентин Фёдорович, его очень тяготила мысль, что, работая в таком «карманном» предприятии Комитета, он, вероятнее всего, будет лишён творческой свободы. На это он никак не хотел идти. Другой возможный путь – создание собственного предприятия, что означало взятие на себя всех трудностей и главное – рисков вступления в мир бизнеса. Решиться на это Назарову было очень и очень трудно. И всё же желание быть независимым в конце концов победило…

Было в Назарове ещё то, что меня поражало – этот авторитетнейший, уважаемый всеми человек умел прощать. Не только обманувших или пытавшихся его обхитрить, но даже предавших его! По его поведению было видно, что он не только не держал зла, но даже готов продолжить (и порой продолжал) сотрудничество с таким человеком, если высоко ставиль его профессиональные качества. Циничная в современном бизнесе фраза «Ничего личного!» в случае с Назаровым имела противоположную – позитивную окраску.

Наверно, Назаров умел хитрить. Но если и можно в каких-то его действиях разглядеть хитрость, но её никак нельзя назвать проявлением мелкой человеческой слабости, ориентированной на собственную выгоду. В случае с Назаровым это могла быть только тактическая хитрость полководца, заботящегося об успехе действий своего войска и беспокоящегося о малых потерях внутри него. Именно так действовал Назаров в начале кризисного периода (2008 год), когда перед институтом стала маячить опасность ареста счетов. На случай возникновения реальной опасности в качестве «отходного манёвра» он задумал создание «параллельной» фирмы с тем же названием. Новая фирма должна была именоваться ООО «Петербургский НИПИград»… Умнейший Наум Пальчиков, много лет проработавший с Назаровым бок о бок, порой отзывался о нём с лукавой улыбкой: «Хитрый татарин!». Между тем это звучало скорее как комплимент: ведь хитрость – черта дипломата. Недаром Назаров оказывался руководителем разработки Генплана нашего города и при Советах, и при новой, российской власти. Он, и правда, умел договариваться с властями. Однако дальше, действуя в заданных властью рамках, твёрдо противостоял всякого рода «лоббистам», уговаривавшим его пойти на сделку для реализации интересов частных компаний. Я сама была свидетелем одного случая, когда в период разработки Генплана (2002–2004 гг.), Валентин Фёдорович в гневе выгнал из своего кабинета «братков»-собеседников, пришедших к нему с намерением «договориться». И это был, как я знаю, не единичный случай.

Назаров никогда не старался привлечь внимание к своей персоне. И в кругу своих сотрудников, и на каких-либо важных встречах он никак не выделялся. Его внешний вид, манера негромко говорить, неспешно двигаться создавали впечатление, будто он ощущает себя незначительным человеком. Как человек с философским взглядом на жизнь (а он в значительной степени являлся таким), возможно, Назаров действительно переживал нечто подобное, однако было бы неправдой сказать, что ему было чуждо самолюбие. Если оно было задето, он реагировал спокойно, но так, как считал нужным – мог уйти без объяснений, прервав беседу, отказать во встрече, не принять приглашения…

Валентин Фёдорович хорошо разбирался в людях, но не пытался использовать это для выстраивания «правильных» отношений, причём это касалось людей любого ранга. Он всегда оставался верен себе. И ещё одна особенность. Казалось, Назаров всегда занят своими мыслями, погружён в себя, а между тем он замечал всё, что происходит вокруг! Валентин Фёдорович гордился тем, что более полувека его профессиональная жизнь прошла в стенах одного и того же здания на улице Зодчего Росси, и он имел право гордиться причастностью к знаменитому зданию.

Его вклад в градостроительное развитие Ленинграда – Петербурга был по достоинству оценён международным архитектурным сообществом. Но есть одно обстоятельство, связанное с деятельностью Назарова, которое вызывает сожаление: приобретя гигантский багаж знаний о городе, постигнув секреты разработки важнейшего градостроительного документа города, В. Ф. Назаров не оставил после себя Школу… Можно предположить, что это связано не столько с его не-заботой о будущем проектного сообщества, сколько с особенностями характера Валентина Фёдоровича – с его установкой «не поучать», с его позицией ставить всё под сомнение, с его осторожным принципом «Не навреди!». Возможно, здесь в какой-то степени сказалось и то, что Назаров не обладал ораторскими способностями – в этом как-то раз он признался. С возрастом ощущение этого своего «недостатка» стало, видимо, острее. Так, когда готовилось представление конкурсного проекта «Юнтолово», чтобы избежать выступления с докладом перед международным жюри, Валентин Фёдорович поручил мне подготовить презентацию и записать текст к ней моим голосом (работа оказалась напрасной – на презентации ему не разрешили не выступать). И тем не менее, в последний год своей работы в институте архитектору Павлу Никонову удалось уговорить Назарова провести в стенах нашего института несколько «бесед» по темам, связанным с его опытом разработки градостроительных проектов. Это были не лекции, а живые рассказы, в которых присутствовали и градостроительная теория, перемешанная с байками, и обзор конкретных проектов с воспоминаниями об ушедших или здравствующих известных людях, а то и просто рассказы из жизни Валентина Фёдоровича, как-то связанные с профессиональной деятельностью. Эти беседы записывались на видео. Впоследствии, после обработки видео и рецензирования текстов самим Валентином Фёдоровичем, отдельные беседы были выставлены на сайте института.

Если судить по возрасту, то Назаров, казалось бы, должен считаться человеком XX века. На самом же деле он всегда был современным. На рубеже веков, приблизившись к закату своей жизни, Валентин Фёдорович задумал дело, которое со временем, будучи исполненным, ярчайшим образом украсило его творческую биографию – построить храм! Это был почти безумный вызов самому себе – человеку, более полувека занимавшемуся только планировочными проектами. Валентин Фёдорович рассказывал, скольких бессонных ночей стоило ему решение взяться за проектирование первого храма (а потом уже были и второй, и третий) … Смелость – это, несомненно, ещё одно из личностных качеств Назарова. Смелость, а ещё и искренняя Вера вели его по новому выбранному пути. Он принял вызов и победил.

А. А. Гордеева, архитектор